Организаторы тура уверяли, что уровень радиации в Припяти значительно уменьшился и практически не превышает допустимую норму. Рекламный материал утверждал, что доза облучения за один день нахождения в заброшенном городе равняется дозе, получаемой в ходе часа полета на самолете.
Чернобыль: почему люди продолжают там жить?
С момента катастрофы на Чернобыльской атомной электростанции прошло 35 лет. За колючей проволокой 30-километровой зоны отчуждения вновь живут люди. Здесь нет войн и экономических кризисов, есть возможность трудиться и крыша над головой. Но есть одна проблема — радиация. Однако она невидима, и многие местные жители верят, что то, чего не видно, не существует. В этой статье мы вспомним реальные истории людей, которые продолжают жить в зоне отчуждения и поделились ими с нами несколько лет назад.
КПП Дитятки, 10 мкР/час
— Добро пожаловать, — приветствовал нас милиционер на контрольно-пропускном пункте Дитятки, единственном законном пути в зону. Он забирает заранее утвержденный маршрут нашей поездки, где указаны места, которые мы можем посетить. Изменения в программе на месте не возможны — это режимный объект.
— Разве нам не нужно специальное снаряжение и маски? — спрашиваю у гида Антона, который будет с нами на протяжении всей поездки. Без сопровождающего находиться в зоне запрещено.
— Не переживайте, вы не будете светиться в темноте. Радиоактивные уровни были критическими до 1996 года. Сегодня же радиация не превышает установленную норму в 30 мкР/час. В течение одного дня я набираю не больше 300 мкР — это совершенно несущественно. Для сравнения, за одну флюорографию человек получает 11 000 мкР.
Есть места, где дозиметр показывает уровни свыше 1000 мкР/час, например, вблизи станции и в городе Припять. Но мы старательно избегаем задерживаться там дольше десяти минут. Не ожидайте разрушенных зданий, выбитых стекол или разбросанных на улицах подгнивших вещей. Такие вещи можно увидеть разве что в Припяти, которая полностью безлюдна. В Чернобыле же постоянно находятся как минимум 3000 человек — работники, задействованные в зоне. Поэтому Чернобыль выглядит как обычный районный центр: чистый и ухоженный.
Расстояние от КПП до Чернобыля составляет 25 км. Дорога идеально асфальтирована, а свежая разметка лишь подстегивает желание разогнаться. Однако Антон, который проехал 140 км от Киева до КПП за менее чем час, сейчас снизил скорость до 40 км/ч.
— Превысим скорость — штраф. В зоне действует пост ГАИ, — поясняет он. — Ограничение скорости сохраняется с первых дней после аварии, когда старались уменьшить подъем радиоактивной пыли с земли. Сегодня эти ограничения помогают установить ритм жизни в Чернобыле, где никто не спешит — все подчинено четкому графику, который люди с радостью соблюдают.
Мнимое здоровье
Больница, 12 мкР/час
На улицах города царит пустота, здесь отсутствуют рекламные щиты и яркие вывески. В городе располагается Администрация зоны отчуждения (АЗО), Институт проблем безопасности атомных электростанций, Чернобыльводоэксплуатация, Техноцентр, Экоцентр, больница, отделение милиции, три магазина, библиотека и даже спортивный зал.
Сотрудникам предприятий предоставляют комнаты в отремонтированных общежитиях. Они работают вахтовым методом: 15 дней в зоне, 15 — дома, на большой земле, как здесь называют все населенные пункты за пределами зоны. Оставаясь на территории более указанного срока, работники подвергаются ограничению в связи с радиационной безопасностью — организм должен периодически восстанавливаться от воздействия радиации.
— Первые дни радиация действительно пугает. Помню, когда 12 лет назад я приехал в зону из Чернигова, не мог заставить себя поесть — везде казалось все зараженным. Но потом я стал наблюдать за коллегами, которые работают здесь годами — они выглядят вполне здоровыми, и угрозы для них нет. К тому же за нашим здоровьем внимательно следят, — поделился 57-летний Сергей, забирая свою медицинскую карту в регистратуре местной больницы.
На большой земле ко всему относишься скептически: болит — пройдет, некогда бегать по врачам. А тут хотя бы раз в год обследуешься.
Каждый год работники Чернобыля обязаны проходить полный медицинский осмотр. Больница не отличается от привычных городских медучреждений. Разве что здесь нет длинных очередей, а первым делом пациенты идут не к терапевту, а в кабинет индивидуального дозиметрического контроля, управляемый Экоцентром зоны.
— Мы проверяем людей на аппарате СИЧ — спектрометре, определяющем уровень радиации в организме. Позвольте, я на мгновение отвлекусь, — говорит 59-летняя Наталья Мамай и уводит фотографа в соседнюю комнату, где находится компьютер. — Аппарат показывает уровень цезия-137 — основного компонента радиоактивного загрязнения. Если человек употребил опасные продукты, такие как рыба, мясо или яблоки, цезий может попасть в желудок, и аппарат его обнаружит. У вашего фотографа все в норме.
Недавно у одного из сотрудников станции дозиметр показал аномальные значения. Он утверждал, что переел диких яблок. Но я сама ем чернобыльские яблоки и не замечала таких результатов. Скорее всего, у него были другие проблемы: возможно, он съел рыбу или поймал какого-то дикого зверька. Но это не страшно — цезий выводится из организма естественным путем в течение двух недель. Единственное, что можно рекомендовать в таких случаях, — пить больше молока.
Здесь люди всерьез заботятся о своем здоровье, чуть что — идут к врачу. А на большой земле люди относятся к своему здоровью менее серьезно: болят ноги — подождем, некогда по врачам бегать. А здесь, хотите вы того или нет, хотя бы раз в год вам делают полное медицинское обследование.
Чернобыльская тишина
Пустующие дома, поросшие мелким лесом и оплетенные диким плющом. Десятки и сотни заброшенных зданий. Если окна закрыты ставнями, дом напоминает покойника с закрытыми глазами. А если ставни распахнуты и оконные проемы открыты, это создает атмосферу предсмертного крика. Тишина вокруг нарушается лишь пением птиц, что добавляет уединения и даже жути.
Город Чернобыль — это настоящая Зона. Кто-то называет ее мертвой, кто-то официально говорит что это зона отчуждения, но все просто говорят «зона». Все время без конца вспоминается Сталкер Тарковского.
Иногда по улицам, зарастающим мелколесьем, проходят люди в камуфляжах. На груди — нашивка с указанием группы крови, а в кармане — маленький дозиметр, который необходимо регулярно проверять, чтобы знать, сколько радиации они уже получили. Эти люди трудятся в Чернобыльсервисе, который обслуживает саркофаг, укрывающий 4-й энергоблок станции. Существуют дозиметристы, постоянно измеряющие уровень радиации в Зоне, инженеры и строители, поддерживающие состояние сооружений, а также водители специальной техники, вывозящей радиоактивные материалы на захоронения. С одним из сотрудников Чернобыльсервиса, дозиметристом Николаем из Таганрога, наши корреспонденты познакомились по приезду в Чернобыль.
Прогуливаясь по городу, мы оказались в Парке памяти — на площадке, поросшей травой, стоят свежевыкрашенные пожарные машины, БТР и другая спецтехника. Мы решили прикоснуться к машинам с помощью нашего карманного дозиметра, который моментально показал повышенный уровень радиации. Неожиданно раздался громкий крик: «Вы что там делаете?! Немедленно назад!» — закричал мужчина средних лет в камуфляже с большим дозиметром через плечо. «Там может быть повышенный фон,» — пояснил нам Николай. Однако, взглянув на показания нашего прибора, дозиметрист явно испугался: «Ребята, это слишком много!» Николай бросился к технике, чтобы проверить свои показания. В итоге ему так и не удалось обнаружить источника радиации; судя по всему, это было небольшое пятно, но точное его местоположение мы не могли указать.
Люди в камуфляже — инженеры, дозиметристы, строители — выполняют работы, связанные с саркофагом, укрывающим 4-й блок ЧАЭС. Кто-то должен выполнять эти задачи, — уверенно утверждают они.
Контроль за уровнем радиации в Чернобыле — дело первостепенной важности.
Памятник героям Чернобыля. Прототип этого монумента был создан по образу пожарного расчета ЧАЭС, который дежурил в ночь катастрофы. Почти все его члены погибли.
Люди, подобные Николаю, составляют несколько сотен в Зоне. Они приезжают на определенное время и возвращаются обратно — это называется вахтовым методом. «Кому-то же нужно выполнять эту работу,» — спокойно говорят они. «Да и зарплата здесь выше, чем на гражданке.»
26 апреля официально исполнился 21 год с тех пор, как этот когда-то симпатичный украинский городок стал одним из символов бедствий, ужасов и катастроф. Ночь с 25 на 26 апреля 1986 года, когда реактор четвертого блока ЧАЭС взорвался, разделила жизнь тысяч людей на «до» и «после». Это событие произошло так глубоко в жизни людей, что даже спустя более 21 года они продолжают помнить каждую деталь трагедии. Например, одна женщина вспоминает: «Утром 27-го в полдевятого я вышел из дома, а навстречу стали идти люди в химзащите…» — «Нет, в полдевятого их еще не подвезли, это было уже днем, ближе к двенадцати!» Так чернобыльцы и припятяне могут рассказывать об этом все поминутно. Многие из них признаются, что катастрофа снится им все эти годы, и Зона, похоже, не хочет их отпускать. «Мне было тринадцать, когда произошел взрыв,» — говорит киевлянин Роман. «Мы жили в Припяти, родители работали на станции. Я помню, как только узнал от ребят о катастрофе, загорелся желанием взять мопед и поехать на станцию — ведь мы тогда ничего не понимали. Но не смог открыть ворота гаража: замок заклинило, так и не поехал. Возможно, поэтому я до сих пор живу. На следующий день нас эвакуировали. Прошло столько лет, но я все равно ежегодно приезжаю в Чернобыль и Припять. Почему? Не знаю, тянет, вот так и есть. Каждую ночь мне снятся образы Припяти. Лишь несколько лет назад я избавился от постоянного чувства тревоги, которое сильно меня беспокоило все эти годы после катастрофы. Сейчас в Припяти совершенно пусто. Радиационный фон там достаточно высокий, жить в городе нельзя. Многоэтажные блочные дома стоят опустошенные, улицы постепенно зарастают лесом. Внутри квартир разбросаны обломки мебели, клочья обоев, одежда и обувь. Пол устлан битым стеклом. Это — результаты двух десятилетий забвения и мародерства. По оценкам специалистов, эти здания больше никогда не будут пригодны для проживания: они слишком разрушены.
Самоселы
Узнав о нашем интересе к Чернобылю, автомеханик из Чернобыльсервиса Петро решил показать нам самое интересное с его точки зрения — самоселы: «Представляете, некоторые из них даже в дни всеобщей эвакуации, когда все уезжали оттуда, не покинули своих домов. Мы к таким и направляемся!» По причудливым чернобыльским улочкам Петро ведет нас в глубину кварталов. Сумерки быстро переходят в полную тьму, на часах девять вечера. Позже нам сообщили, что в Чернобыле действует комендантский час — с 20:00 любые передвижения по городу строго запрещены. Однако, возможно, нам повезло, или Петро знал, как избегать контроля — нас не поймали. Только с наступлением ночи в Чернобыле проявляются признаки человеческого присутствия: в некоторых окнах загорается свет. Да, в нескольких пятиэтажных домах живут вахтовики, здесь всегда людно и светло. Основные же районы города представляют собой одноэтажные частные дома. До революции город входил в черту оседлости, и здесь была значительная еврейская община. В Чернобыле до сих пор можно увидеть могилу одного из основателей хасидизма Наума Чернобыльского. Во время Великой Отечественной войны большая часть еврейского населения была уничтожена нацистами. Тем не менее, если бы не катастрофа, город мог бы выглядеть как Витебск на картинах Шагала: маленькие, когда-то беленые домики, плетеные сарайчики…
А свет в окнах — это самоселы, люди, по различным причинам выбравшие жизнь среди пятен радиоактивного загрязнения с дозиметрами в руках. В основном это пожилые пенсионеры, которые, как они сами заявляют, просто не видят смысла убегать. Их на данный момент около двух-трех десятков.
Петро целых двадцать лет ежедневно ездит в Чернобыль на вахту в автомастерскую. «Во-первых, я люблю Чернобыль, во-вторых, тут есть работа, а за пределами зоны ее не найти,» — объясняет он. С уверенностью человека, долго живущего на этой земле, Петро перепрыгивает через забор, открывает калитку, стучит в окно: «Семеныч, открывай!» Хозяин, старый, но еще не слишком немощный человек, впускает нас в дом. «Степан Семеныч, — представляется он, — а это моя жена, бабушка Наталка.» Бабушка немного насторожена, но, увидев знакомое лицо Петра, улыбается и приглашает нас зайти. Внутри дома все выглядит чуть запущено, что обычно бывает у пожилых людей. Но в каждом углу — по крупной иконе, что создает ощущение уюта и благословения. На книжной полке стоит фотография хозяев, когда они были молоды, а на столе — свежие булки, испеченные бабушкой Наталкой.
Степан Семенович и бабушка Наталка — коренные жители Чернобыля. «После аварии нам предоставили квартиру в другом городе,» — рассказывает Степан Семенович, — «съездил туда, посмотрел и понял: не смогу жить на чужбине. Так и остались здесь, в Чернобыле. И ничуть не жалеем — живем.»
После катастрофы им действительно предоставили жилье в одном из украинских городов, но, посетив его на несколько дней, Семеныч пришел к выводу, что там жить не сможет. Он вернулся в Чернобыль.
— Как же вы пережили это время? Вам не страшно было? — спрашиваю я.
— А как же, так и пережили! Когда станция взорвалась, мы как раз сажали картошку и помидоры. Так что голодом не мучились. Магазин работал: ликвидаторам тоже нужно было как-то жить,— вспоминает Степан Семенович.
Город быстро опустел, к началу мая вывезли женщин, стариков и детей, чуть позже мужчин. Чтобы избежать паники, людям сообщали, что они покидают свои дома на два-три дня, поэтому их предупреждали брать с собой деньги, документы и смены белья. Как только Чернобыль опустел, началось мародерство. Сначала по домам пробежались милиция, затем военные, а позже охотники за свалившимся добром. «Вспоминаю, — рассказывает Семеныч, — в первые дни я часто конфликтовал с милицией. Да-да, выходил с топором и прямо говорил: «А ну, клади назад все, что взял, иначе я разбью всю машину!»
Что сейчас происходит в зоне отчуждения?
Границы зоны отчуждения были определены в 1986 году, вокруг Чернобыльской АЭС была установлена 30-километровая граница. Она охватывает территории Киевской и Житомирской областей Украины, находящиеся на расстоянии 30 километров от места катастрофы.
Посетить Припять, а также другие города и поселки вокруг ЧАЭС можно было только в составе экскурсионной группы. Зона отчуждения стала привлекательным местом для так называемых сталкеров — людей, исследующих заброшенные места. Это движение стало популярным после выхода компьютерной игры S.T.A.L.K.E.R., события которой происходят в Чернобыльской зоне отчуждения.
Андрей Хомей, руководитель тур-оператора ChernobylTRAVEL
Кто живет в зоне отчуждения?
В 1986 году местные жители, покидая свои дома на несколько дней, даже не подозревали, что уезжают навсегда. Некоторые из них так и не смогли прижиться в новых местах. Среди них нашлись те, кто вернулся в свои оставленные дома, самовольно обосновавшись в Чернобыльской зоне отчуждения — этих людей называют самоселами.
Однако жителям это имя не слишком нравится. Они считают, что, поскольку родились на этой земле, у них есть полное право на проживание на ней. Тем не менее, согласно закону, это все же запрещено. Власти на протяжении долгого времени пытались, как говорят местные жители, выкурить их. Но они не сдались, и со временем их оставили в покое.
За учет вернувшихся в 2018 году отвечала Галина Федоровна Волошина — председатель общества «Возрождение Чернобыля». В интервью информационному агентству РИА Новости она сообщила, что всего в Чернобыле тогда проживало 284 человека. По ее словам, самоселы — это настоящие долгожители: наш брат живет долго: покойная бабушка Федора дожила аж до ста двух лет.
Молоко — невредно!
В Белоруссии сегодня наблюдается благоприятная ситуация с производством чистой мясной и молочной продукции. Например, с 2011 года загрязненное мясо не поступает на перерабатывающие предприятия. Нет случаев, когда радиоактивное молоко попадает на переработку. Это означает, что его нет и в магазинах.
Почти не фиксируется загрязненных проб картофеля и зерновых культур, то есть хлеб, кулинарная и кондитерская продукция из Белоруссии не вредят здоровью. Это стало возможным благодаря комплексной программе защиты: в почву вносятся специальные удобрения, животным дают корма с добавками, связывающими цезий, созданы пастбища с чистыми травами. Но экологи предостерегают: нельзя есть мясо диких животных, собирать грибы, ягоды и лекарственные травы в лесу.
— Естественно, что мясо дикого кабана, который находит корм на загрязненной территории, будет менее безопасным, чем мясо домашней свиньи, выращенной на чистых кормах, — разъясняет первый замначальника ГУ Республиканского центра по гидрометеорологии, контролю радиоактивного загрязнения и мониторингу окружающей среды Мария Герменчук.
Как же избежать опасности столкновения с такой дичью? Просто покупайте только продукцию, прошедшую государственный контроль.
Факты
В 2013 году были введены нормативы Таможенного союза по допустимому содержанию радионуклидов цезия-137 и стронция-90 в пищевых продуктах и питьевой воде, основываясь на нормативных значениях, принятых в России. Когда по цезию-137 Белоруссия и Россия не имели значительных отличий, то нормативы по стронцию-90 в России оказались значительно выше. Нормативы по стронцию-90 в Белоруссии и Таможенном союзе различаются в 5,4 раза для хлеба, в 6,7 раза — для молока, в 10,8 раза — для картофеля, в 13,5 раза — для детского питания и так далее.
Если рассматривать как базу нормативы Евросоюза по цезию-137, то продукты с его превышением по сравнению с допустимыми нормами в Белоруссии могут быть безопасно употреблены:
- в 3,7 раза — по молоку;
- в 7,5 раза — по картофелю;
- в 10 раз — по продуктам детского питания;
- в 15 раз — по хлебу и фруктам и так далее.
Ликвидация последствий аварии
Пожар на атомной электростанции удалось потушить лишь спустя десять дней.
Один из ученых, входивших в правительственную комиссию по ликвидации последствий катастрофы, химик-неорганик Валерий Легасов, разработал состав смеси, которую начали сбрасывать на реактор с самого первого дня с помощью вертолетов. Она остановила нагревание на месте аварии и предотвратила распространение радиации, однако пилоты, управлявшие вертолетами, получили опасно высокие дозы радиации.
Ликвидаторы аварии были обеспокоены тем, что радиоактивное загрязнение может попасть в подземные воды и в Днепр. В связи с этим вокруг атомной электростанции была сооружена огромная стена, уходящая глубоко в землю — местами до 30 метров.
Охлаждающая система
Сначала ученые опасались, что разрушенный реактор под прессом высоких температур и химической смеси для тушения может проседать, разрушая грунт. Для его стабилизации под ним была построена так называемая подушка-холодильник — монолитный железобетонный блок размером 30 на 30 метров, внутри которого находились трубопроводы для охлаждения области под реактором.
Сооружение купола
Хотя пожар на ЧАЭС потушили за 10 дней, выброс ионизирующих частиц из взорвавшегося реактора продолжался. На месте аварии необходимо было построить устойчивое сооружение, которое бы защищало окружающую среду от опасного излучения. Поэтому было принято решение о строительстве купола над четвертым блоком: с одной стороны, он препятствовал выбросам радиоактивных частиц, с другой стороны, позволял контролировать поведение активной зоны реактора.
Вокруг четвертого энергоблока был возведен саркофаг, строительство которого завершилось в конце 1986 года. Это укрытие функционировало до 2006 года, и в 2004-2008 годах его усилили, тем самым продлив срок службы до 2018 года.
В 2019 году был построен новый защитный арочный купол, который закрыл как старый саркофаг, так и прилегающую территорию. Этот купол, выполненный из металла, надежно защищает окружающую среду от вредных веществ и изолирует разрушенный реактор от воздействия атмосферных осадков.
Как выглядит Чернобыль сегодня
Что случилось с остальными энергоблоками ЧАЭС
После завершения монтажа укрытия в 1986 году первый, второй и третий реакторы на ЧАЭС были снова запущены. Однако в 1991 году на втором энергоблоке произошел пожар, и он был остановлен и закрыт. Два оставшихся реактора работали еще в течение двух лет.
Реактор третьего энергоблока Чернобыльской станции окончательно остановили лишь в 2000 году.
На всех энергоблоках по-прежнему работают люди, следящие за безопасностью сооружений и за тем, чтобы посторонние не проникали на территорию ЧАЭС. Станция не заброшена, но она больше не производит электроэнергию.
Зона отчуждения
Официально границы зоны отчуждения в Украинской ССР были установлены в 1986 году. Она охватывала территории Киевской и Житомирской областей Украины в радиусе 30 километров от ЧАЭС. Позже, в 1990-х, началось постепенное отселение жителей той части Полесского района, которая была загрязнена радионуклидами выше установленной законодательством нормы. В 1997 году эти территории также были включены в состав чернобыльской зоны. А в 2010 году Народичский район Житомирской области был исключен из чернобыльской зоны отчуждения.
В настоящее время зона отчуждения представляет собой закрытую территорию с пропускным режимом. Постоянных жителей там нет, большинство зданий полностью или частично разрушены. Несмотря на это, утверждать, что в зоне никто не живет, было бы неправильно.
На этой территории прописаны несколько тысяч человек: в основном сотрудники Администрации зоны отчуждения (АЗО) в Чернобыле, персонал Чернобыльской АЭС и небольшое количество граждан — самоселы. Эти люди — местные жители, которые, несмотря на запреты, решили вернуться туда, где жили, и безземельные крестьяне, которые заселились в покинутых домах.
В самом Чернобыле работают (или, по крайней мере, работали до начала специальной военной операции (СВО) на Украине) гостиницы, столовая и кафе. В городе с 22:00 действует комендантский час.
Что касается радиационного заражения, наиболее загрязненными местами остаются леса и болота, прилегающие к ЧАЭС. Включая так называемый Рыжий лес, который поглотил наибольшее количество радиоактивного выброса. Во время аварии деревья впитали слишком много радиации и практически мгновенно погибли, окрасившись в буро-красный цвет. В будущем эксперты, отвечающие за дезактивацию этого района, снесли рыжий лес bulldozером и захоронили твёрдые отходы в том же месте. Однако уровень радиации в этом районе по-прежнему остается повышенным.
Зоны отчуждения в Белоруссии и России
Во время аварии на Чернобыльской АЭС пострадали Брестская, Гомельская и Могилевская области Белоруссии. На прилегающих к Украине территориях была организована своя зона отчуждения, где расселили населенные пункты и деревни. В настоящее время там создан Полесский государственный радиационно-экологический заповедник, куда могут попасть организованные туристические группы, но только на территории, где уровень радиации не превышает допустимые нормы.
