В восьмом месяце беременности меня направили на ультразвуковое исследование. Аппарат имел символическое название «Малыш». На экране мне показали какие-то пятна и заявили, что у плода две головы. Из-за этого нормальные роды оказались невозможными, и шансы спасти ребенка оценивались как минимальные. Я долго переживала, рыдала в ночное время, однако через месяц родила прекрасную и абсолютно здоровую девочку. Наталия, 55 лет, Ростовская область
Ставили нас в шеренгу и мазали грудь зеленкой. Наши мамы и бабушки — о родах в СССР
В интернете существует целый жанр сетевой прозы под названием «отчет о родах». Если вы введете эту фразу в поисковую систему, то получите тысячи историй, написанных современными женщинами. Мы, в свою очередь, решили попросить матерей и бабушек редакции Мела написать свои воспоминания о беременности и родах в 1970–80-х годах. В итоге мы получили настоящий исторический документ, который отражает реалии того времени.
Светлана, 66 лет, Новомосковск:
Время было 1977 год. Я училась в Тульском политехническом институте. Тогда у меня не было особых соображений по молодости, но с дисциплиной всё было в порядке. Я зарегистрировалась в гинекологическом отделении тульской поликлиники и, конечно, стояла на учете по беременности.
В те времена в роддом приезжали на скорой помощи, но мне удалось это избежать благодаря нашему дедушке Николаю Ивановичу, который оказался весьма предусмотрительным. Когда у меня 13 января немного заболел живот, он отвел меня в роддом пешком. Я провела там четыре дня в отделении патологии, так как у меня был отрицательный резус-фактор, ягодичное предлежание плода и еще нечто, что уже трудно вспомнить.
На четвертый день я устала лежать в больнице и попросила дедушку принести мне верхнюю одежду, так как хотела совершить побег, но меня поймали. Деда напугали, сказав, что в случае домашних родов он будет нести полную ответственность. Он сказал мне оставаться в больнице.
17 января начались роды. В патологии нас было четверо, в предродовой (которая называлась «кричалка») — 15 человек, в родовой палате стояло два кресла, а в послеродовом снова четыре женщины.
Отдельные палаты в то время предоставлялись лишь тем, кто решался на роды при угрозе инсульта или высокого артериального давления. Их помещали в специальные палаты с черными шторами на окнах, чтобы обеспечить полную изоляцию.
Мои роды были очень тяжелыми, однако врачи не слишком ругали меня, на некоторых женщинах внимание уделяли больше. Я пришла в «кричалку» первой, но ушла последней. Помню, как мне говорили: «Дуйся, дуйся, не в лицо, а в попу!»
Мы рожали в дружном коллективе, который был сплочен, так как все дружили. Я ясно помню, что девочки из послеродового отделения родили троих мальчиков и одну девочку.
Одна из соседок кормила моего Алешу, так как он поначалу не хотел со мной общаться.
Медицинский персонал внимательно следил за нами, все необходимые процедуры выполнялись своевременно. Дисциплина была самым важным аспектом как для медиков, так и для пациентов. Профессионализм медицинских сотрудников был на высоте. Женщина-врач, которая принимала у меня роды, позже принимала роды у моей младшей внучки.
Я до сих пор благодарна людям, которые помогали мне с моим Алешей. Они были строгими, но в нужный момент проявляли ласку.
За мальчика — пятерку, за девочку — трояк
Елена, 70 лет, Москва:
Моя первая беременность была в 1975/1976 годах. Срок родов был назначен на 21 марта. Помню вечер 16-го числа, когда по телевизору шли кадры из фильма «Женщины», который мне очень нравился. Пока я его смотрела, поняла, что у меня стали отходить воды. Это произошло не так, как показывают в кино — не струей, а просто начало отдавать влагой. Я обратилась к мужу Мише: «Наверное, нам нужно ехать в роддом.» Он, похоже, не сразу понял, что я имею в виду, и пошел спать, как будто ничего не произошло. Я зашла в спальню и заявила:
— Миш, ты что, мы едем в роддом!
Я еще попросила его зайти к свекрови и попросить марлю, так как у меня закончились все вата и бинты, которые я могла использовать для прокладок.
Когда мы прибыли в 14-й роддом, который находился у метро Пролетарская, мне показалось, что это какая-то старая школа из-за больших палат. Меня направили в предродовую, где находилось как минимум четверо женщин, у которых начались схватки. Там было очень больно.
Туда пришла молоденькая девочка, скорее всего, ординатор, и стала объяснять, как дышать и какую позу принимать. Но мне это было неудобно. Акушерка предложила встать и пойти в родзал, а эта девочка ей возразила: «Она встать не может, у нее уже головка врезалась.» Тогда они привезли каталку. Кровать была низкой, а каталка высокой, и я не могла подняться: у меня свело икры, и было очень больно. Девочка из ординатуры оказалась под каталкой и начала массировать мне икры, чтобы снять спазмы. Так меня всё же подняли и отвезли в родзал.
В родзале лежало двое женщин. Приходит акушерка, которая казалась немного сонной. Она посмотрела на меня, помыла руки и сказала: «Так-так, подожди, дай мне хоть руки помыть, не рожай, пока я не подойду.» Она помыла руки и, подойдя ближе, сказала: «Ну давай, тужься.» Но тут же добавила: «Нет, подожди, у ребенка пуповина обвита.» Это было сильно нервирующим, но вскоре после этого еще одна потуга, и моя дочка родилась.
В послеродовом отделении нас было либо 11, либо 12 человек, без детей. Детей приносили по-разному: кто-то на вторые сутки, кто-то на третьи. Более опытные матери говорили: «Отдохните, успеете еще насмотреться на своих красавцев, просто пока поспите.» Самое неприятное из всей процедуры состояло в том, как нас обрабатывали.
Утром мы вставали, умывались и выстраивались в шеренгу, чтобы нам мазали зеленкой соски. Затем приносили детей, и мы прикладывали их к груди, при этом вокруг рта ребенка образовывался ореол из зеленки. Когда мы выписывались, отец пришел забрать нас с дочкой Светланкой. Её завернули в одеялко, и всё было, как положено. Но отцу было интересно посмотреть, он открыл край одеяла и воскликнул: «Почему у нее такие губы синие?» Я ответила: «Не синие, а зеленые, закрой обратно.»
На выписке мы поблагодарили медсестру, которая одела и вынесла ребенка. Это уже была традиция, которая существовала давно, а не только в 70-е: медсестрам давали пятерку за мальчика и трояк за девочку.
Вторая беременность произошла в 1985 году. Когда я снова лежала на сохранении, мне взяли кровь на сифилис, как это было положено. Ранее в женской консультации тоже брали анализы — результат был отрицательным. Но здесь результат оказался положительным — четыре креста. Заведующая вызвала меня и начала разговор издалека, мол, как у меня дела с мужем и отношения с ним. Я ей отвечаю: «Говорите прямо, зачем мне все эти разговоры?»
Она объяснила ситуацию с сифилисом, а я ей сказала, что верю мужу и сама ни с кем не имела отношений.
Меня в больничной одежде отвезли в кожно-венерологический диспансер. Доброжелательный врач просто посмотрела на меня и произнесла: «Женщина чистая. Никаких признаков у нее нет.» И они выписали меня. На следующий день Михаил сдал анализы — у него все было чисто. Я сдавала еще раз — результат снова четыре креста. Срок уже составил 16 недель. Я работала в институте вирусных препаратов, и врач из женской консультации сказала: «Я уверена, что у вас нет сифилиса, но, учитывая специфику вашей работы, если в ваших анализах будет найден какой-то вирус, беременность придется прервать.» Я очень ждала этого анализа — у меня уже шевелился ребенок, но его, возможно, нужно было прервать. Ответ пришел отрицательный.
Недостаток медикаментов
Анестезия во время родов была не всегда доступна. В большинстве случаев женщины рожали без современных методов обезболивания. Это было связано как с нехваткой медицинского оборудования и препаратов, так и с философией того времени, согласно которой считалось, что женщина должна «пережить» роды. Некоторые врачи, тем не менее, использовали местную анестезию, но это было скорее исключением, чем правилом.
Даже если медикаменты и находились в распоряжении медучреждения, то медики отказывались колоть их роженицам, опасаясь, что женщины могут перестать чувствовать схватки и не смогут вовремя тужиться. В таких случаях требовалось проводить кесарево сечение, с которым никто тогда не хотел связываться.
Для снятия боли использовались клизмы с обезболивающим раствором. Это было довольно малонэффективно, но считалось безопасным. Разрывы зашивали без анестезии. Для этих лечебных процедур использовались нити из жил крупного рогатого скота, что часто приводило к инфекционным заболеваниям.
Врачебная агрессия
Если роды проходили тяжело, медицинский персонал нередко использовал специальные щипцы для поимки младенцев, что могло травмировать тело ребенка.
Если в ходе беременности малыш не занимал нужное положение, врачи старались помогать ему вручную: доктор осмотрел живот и активно подталкивал головку ребенка в правильное направление. После этого женщине предписывалось носить бандаж, чтобы плод снова не изменил свою позицию.
Один из самых жестоких методов, применяемых в то время, был прием Кристеллера. Когда у женщины больше не оставалось сил для потуг, акушер сильно надавливал на живот, буквально выжимая ребенка. В таких случаях нередко врачи ломали мамам ребра.
Анестезия? Нет, не слышали
Публикация от Zhizn_zvezd (@zhizn_zvezd8)
Роды зачастую происходили без наркоза или эпидуральной анестезии. Боль приходилось переносить без помощи обезболивающих препаратов. После родов многих отправляли мерзнуть на каталке в коридор без каких-либо объяснений.
В нынешнее время такая практика тоже существует (хотя не всегда в коридоре). Женщинам в родзале полагается находиться два часа, а затем их переводят в послеродовую палату. В некоторых учреждениях (но не во всех) на живот кладут ледяную грелку для стимуляции сокращений матки.
Прелести послеродового периода
Публикация от Zhizn_zvezd (@zhizn_zvezd8)
После родов трудности не заканчивались. В родильном доме не было ни одного биде (все они были непригодны для использования и заткнуты тряпками), душ тоже отсутствовал. У рожениц не было другого выбора, кроме как разводить марганцовку и мыться из пластикового ведерка. Все инъекции делались только многоразовыми шприцами, что в период эпидемии ВИЧ и гепатита B представляло серьёзную опасность.
О совместном пребывании матери и новорожденного трудно было даже мечтать — новорожденные лежали отдельно и громко плакали от голода на весь родильный дом. Многим приходилось бегать мелкими шажками с подкладной пеленкой между ног по лестницам.
Разумеется, о восстановлении после родов не могло быть и речи. Это было не как у кореянок — особая практика кореянок, которая необходима каждой матери в мире.
Однако самое ужасное заключалось в том, что женщинам нельзя было выражать свои недовольства, ведь тема родов считалась запретной в СССР. Мужчины зачастую даже не имели представления о том, что происходило за стенами роддома. Обычно мужья отвозили своих беременных жен в роддом, затем сами отправлялись в баню.
Условия пребывания
Сохранить хоть какую-то индивидуальность и комфорт в условиях советского роддома было затруднительно. В большинстве клиник, построенных в 70-е годы XX века, дородовые и послеродовые палаты рассчитаны на 2–4 койки, по 7 квадратных метров на место. В более старых помещениях размещали до 10–12 женщин в одной палате. Индивидуальные родовые палаты, то есть предназначенные для одной роженицы, стали появляться только в новых медицинских учреждениях крупных городов СССР с 1975 года. В обычных условиях акушер-гинеколог и акушерка принимали роды одновременно у нескольких женщин.
Сколько нас было в палате? Вы шутите! Я рожала «на троих». Одна лежала рядом, другая напротив. Помню, я думала, что точно детей перепутают. А в послеродовом нас было десять, и душ общий на всех. Один душ на целое отделение. Тем не менее, с некоторыми девочками мы дружим вот уже 40 лет. Галина, 64 года, Пермь
После родов младенца забирали и приносили только для кормления. Книга «Гигиена женщины» описывает это так: «После туалета новорожденного обязательно показывают матери. Через два часа после родов ребенка переносят в детскую комнату, где он и находится до выписки из родильного дома.»
Однако новая структура роддома, обеспечивающая совместное пребывание матери и новорожденного, описана в специализированной литературе уже в 70-е годы XX века. Ее преимущества, такие как возможность раннего знакомства матери с уходом за ребенком и укрепление материнской связи, однако, так и остались декларативными. Практика совместного нахождения матерей и малышей в одной палате, которая сейчас никого не удивляет, стала применяться в России лишь к концу 80-х годов XX века.
Тем не менее сегодня новоиспеченные матери часто свободно ищут возможность раздельного пребывания. Причины могут быть различными: одни боятся не справиться с младенцем, другие ожидают запланированное кесарево сечение, после которого тяжело заниматься уходом за ребенком. Найти такой роддом не всегда просто — многие принимают только по прописке или по особым причинам. Частные клиники приходят на помощь — даже при совместном пребывании рядом всегда находятся медсестры и нянечки.
Обезболивание
Моя свекровь (она акушерка), которая проработала большую часть своей карьеры в послевоенные годы, всегда повторяла мне: чем выше уровень интеллекта женщины, тем меньше она кричит при родах. Ирина, 52 года, Самара
Хотя в советской медицине были известны множество фармакологических средств и методов обезболивания, на практике, судя по воспоминаниям женщин, врачи применяли их крайне неохотно. Закись азота, эфир в смеси с кислородом и промедол встречались чаще, однако эпидуральная анестезия была доступна в России лишь к концу XX века, несмотря на то, что её активно применяли на западе уже в 70-е годы.
Меня не обезболивали, даже во время швов «на живую». Но, по крайней мере, врачи Делали все возможное, чтобы поддержать меня, ободрить и помочь. Светлана, 47 лет, Нижний Новгород
Сегодня естественные роды сопровождаются высококвалифицированными бригадами, в состав которых входят акушер-гинеколог, врач-неонатолог, врач-анестезиолог, акушерка, детская медсестра, сестра по анестезии и операционная сестра. Современные условий позволяют роженице занять практически любое удобное для нее положение. Если нужно, анестезия может быть предоставлена по желанию женщины. Период схваток она может проводить не на кушетке, как это делали ее мать или бабушка, а на мяче или в гидромассажной ванне.
Какая участь ждала рожениц СССР, и за что они обижались на акушерок
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Сегодня забота о психологическом комфорте рожениц закреплена в законодательстве, в частности, в праве отца и других членов семьи присутствовать в родзале. В России стали популярны так называемые доулы, которые помогают женщине в родах и в период восстановления. Однако атмосфера в советских родильных домах была совершенно иной, что сегодня иногда называют «карательным акушерством». По воспоминаниям матерей и бабушек, им было лишь мечтать о комфорте, уюте и заботливом отношении во время родов. Так ли все было ужасно, ведь, несмотря на это, рожать никто не переставал?
Господдержка и правовые гарантии
Государство пыталось всеми силами повысить уровень деторождаемости. Развитие медицины в Советском Союзе шло своим путем, а привычные современные технологии казались чем-то из области фантастики. Забытые шрамы в памяти остались у тех, кто сталкивался с работой стоматологов и рожениц. Времена были тяжелыми, особенно для последних, которые страдали от болезненности процесса родов. Условия в врачебных учреждениях также оставляли желать лучшего. Однако практику рожать никто не останавливал. Несмотря на то, что о постродовой депрессии в Советском Союзе и не слышали, в семьях обычно не родился всего один ребенок. Чаще всего родители имели двух и более детей.
Забота о материнстве и детях была одним из основных принципов, провозглашенных государством с первых дней его образования. Главные законы обеспечивали условия для совмещения работы с воспитанием детей, материальные и правовые гарантии, оплачиваемый декретный отпуск и другие льготы для матерей. В 1920 году Наркомтруд и Наркомздрав издали постановление, предоставляющее кормящим матерям право работать недалеко от своего места жительства. Ранее работающие женщины могли по желанию быть переведены в другие учреждения, находящиеся не далее двух верст от дома. Работодатели, которые не исполняли подобные указания, привлекались к судебной ответственности под контролем специальных трудовых инспекций. Уже к концу войны, в 1944 году, появился Указ Президиума Верховного Совета о учреждении высокого звания «Мать-героиня», ордена «Материнская слава» и «Медали материнства», которые давали множество льгот и финансовых привилегий на всю жизнь.
Опасность родовых процессов
Дискомфорт в советских родильных домах начинался с общей атмосферы, во многом схожей с лагерной. Как только роженица оказывалась в этих стенах, она становилась безвольным инструментом в руках медицинского персонала, который действовал согласно жестким инструкциям и процедурам. Никаких отступлений и отклонений от установленного порядка. Пациенты советских роддомов часто жаловались на низкий уровень акушерства сотрудников, не говоря уже о плохом состоянии оборудования и медикаментов. О кардиомониторинге сердечной активности плода и ультразвуковом исследовании знали всего в нескольких привилегированных больницах. В большинстве учреждений считали, что процесс родов необходимо проходить в страданиях. Обезболивающие препараты, если и применялись, имели наркотическое действие. Эффект оказывался частичным и коротким, а родовая деятельность часто переходила в патологическую стадию.
